Ф. ЭНГЕЛЬС

ПИСЬМА ИЗ ЛОНДОНА

Лондон, 11 декабря 1872 г.

Дело, начатое английским правительством против ораторов, выступавших на ирландском митинге в Гайд-парке [См. предыдущую статью. Ред.], навлекло на его голову жестокую бурю. Правда, мировой судья присудил обвиняемых к штрафу в размере пяти фунтов стерлингов, но судебные прения доказали незаконность со всех точек зрения нового регламента об общественных парках, так что апелляционный суд, куда сейчас передано дело, должен будет оправдать обвиняемых.

Но это еще не все: после того первого митинга не проходит ни одного воскресенья без открытых собраний в Гайд-парке, и правительство не смеет чинить препятствий ни одному оратору. В одном случае имело место собрание в защиту полицейских, объявивших забастовку; в другом случае состоялся митинг просто в подтверждение права устраивать собрания в парках.

Забастовка полицейских? — спросите вы. Да, господа: Англия — страна, одержимая бесом, и стачечное движение там проникает повсюду. Я помню, как пятнадцать лет тому назад полицейские в Манчестере объявили забастовку, требуя повышения заработной платы, и одержали полную победу через каких-нибудь два дня. Несколько недель назад полицейские здешней столицы пригрозили стачкой в связи с тем, что им было отказано в повышении заработной платы, примерно, на 20%. В последнюю минуту правительство сочло целесообразным удовлетворить все их требования; но и порядке репрессии оно подвергло наказанию секретаря общества сопротивления, созданного самими полицейскими, и, поскольку он не хотел подчиниться наказанию, его уволили. Тогда в рядах полицейских началось движение протеста и было объявлено о созыве собрания в Гайд-парке. Правительство снова уступило, амнистировав бунтовщиков, за исключением упомянутого выше секретаря, еще до того, как состоялось собрание. Это доказывает, что в Англии, под вполне аристократической оболочкой, буржуазный дух проник повсюду. В самом деле, какая другая нация настолько буржуазна, чтобы позволить себе иметь общества сопротивления и забастовки полицейских?

Поступающие сюда сведения об отношении различных федераций Интернационала к резолюциям конгресса в Гааге как нельзя более удовлетворительны. В Голландии (делегаты этой страны голосовали с меньшинством) на национальном съезде были приняты резолюции, соответствующие истинному духу великого Товарищества [204] . Здесь старались действовать согласно Уставу и Регламенту нью-йоркского Генерального Совета, оставив за собой, впрочем, право сделать нужные оговорки на общем конгрессе, который состоится в сентябре 1873 г., и не признавать ни за каким другим съездом права принимать те или иные решения, затрагивающие общие интересы Товарищества.

В Испании, где руководители меньшинства Гаагского конгресса считали себя полными хозяевами положения, тоже берет верх здравый смысл рабочих. Сторонники Альянса, возглавляющие Федеральный совет, назначили на 25 декабря национальный съезд в Кордове [205] . Согласно порядку дня, принятому на предыдущем съезде в Сарагосе, данный съезд должен был бы заняться приведением организационной структуры Испанской федерации в соответствие с решениями, которые примет общий международный конгресс. Вместо этого Федеральный совет поставил в порядок дня вопрос о выборе между резолюциями конгресса Интернационала в Гааге и резолюциями созванного в Сент-Имье конгресса анти-интернационала [206] . Это было явным нарушением Общего Устава. Поэтому Новая мадридская федерация обратилась ко всем федерациям, верным Интернационалу (признающим Общий Устав и решения конгрессов), с призывом избрать новый временный федеральный совет [207] . Этот призыв уже поддержали такие важные федерации и секции, как в Лериде, Бадалоне, Дении, Понт-де-Вилумаре. Кроме того, против нынешнего Федерального совета высказались федерации в Грасии, Толедо, Алькале и большое число федераций в Кадисе и Валенсии.

В Грасии, промышленном пригороде Барселоны, после продолжавшейся три вечера дискуссии с барселонскими альянсистами эта федерация (насчитывающая 500 членов) единодушно одобрила все гаагские решения и постановила вынести порицание испанским делегатам за их поведение на последнем общем конгрессе. В Валенсии Федеральный совет почувствовал опасность быть побитым на собрании всей федерации и помешал голосованию, которое могло бы оказаться для него неблагоприятным; этот акт уже вызвал раскол [208] . На этот путь Испания еще только вступила; через несколько недель движение будет уже достаточно сильным, чтобы доказать, что испанские рабочие не желают допустить дезорганизации Интернационала в интересах руководителей каких-то тайных обществ.На Гаагском конгрессе стоял вопрос о некоем Буске [См. настоящий том, стр. 149. Ред.], секретаре полицейского комиссариата в Безье, который втерся в ряды Интернационала, но, по требованию своей секции, был уже, впрочем, исключен из него прежним Генеральным Советом. Этот субъект, который позднее был произведен Тьером в чин бригадира полиции в своем городе, нашел защитника в № 21 «Bulletin jurassien» [209] . Этому не приходится особенно удивляться, поскольку из рядов Юрской федерации вышли такие молодцы, как Альбер Ришар и Гаспар Блан, нынешние приспешники Луи-Наполеона.

Написано Ф. Энгельсом 11 декабря 1872 г.

Напечатано в газете «La Plebe» № 122, 14 декабря 1872 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с итальянского

Подпись: Ф. Энгельс

К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «INTERNATIONAL HERALD» [210]

Дорогой гражданин!

До сих пор мы считали излишним отвечать на ложь и клевету, которую «автономный» г-н Джон Хейлз неустанно распространял на наш счет. Но, когда подобная клевета пускается в ход от имени и якобы по поручению Британского федерального совета, когда она имеет целью причинить вред Интернационалу в целом, то мы обязаны нарушить свое молчание.

Этот г-н Хейлз, который вдруг выступает как борец за «автономию» секций и федераций, на практике понимает эту автономию как свое личное самодержавие. Он добился своего назначения, во-первых, секретарем для ведения протоколов, во-вторых, секретарем-корреспондентом (внутри Англии и для заграницы); в-третьих, казначеем Британского федерального совета; но так как сам он не в состоянии выполнять одновременно все эти обязанности, то он, в-четвертых, назначает других членов этого совета в качестве своих слуг. И, в-пятых, он пишет письма во все части света от имени Британского федерального совета, но без его ведома и санкции.

Так, например, в № 23 «Bulletin jurassien» мы находим официальное письмо раскольнического Юрского комитета, адресованное Британскому федеральному совету, в ответ на опубликованное там же письмо г-на Джона Хейлза. Существование этого письма, мы в этом уверены, было совершенно неизвестно Британскому федеральному совету.

В этом письме г-н Хейлз утверждает:

«Этот конгресс» (в Гааге) «разоблачил лицемерие деятелей прежнего Генерального Совета, пытавшихся образовать внутри нашего Товарищества обширное тайное общество под предлогом уничтожения другого тайного общества, существование которого ими было изобретено в своих собственных целях».

У г-на Хейлза замечательная логика. Исключение конгрессом Альянса из Интернационала служит ему доказательством лицемерия прежнего Генерального Совета, который не признавал этой организации. Относительно Альянса, якобы изобретенного Генеральным Советом, и тайного заговора, им же организованного, лучше, чем кто бы то ни было, может дать все необходимые сведения гражданин Юнг, ныне член Федерального совета. Как бывший секретарь для Швейцарии он знает о подвигах Альянса, а как член Исполнительного комитета прежнего Генерального Совета он знает все о «заговоре», изобретенном Джоном Хейлзом. Подвиги открытого Альянса уже были преданы гласности в циркуляре прежнего Генерального Совета — «Мнимые расколы в Интернационале». Тайная же деятельность этого общества будет выведена на чистую воду подготовляемой в настоящее время публикацией документов, которыми располагает следственная комиссия, назначенная Гаагским конгрессом [См. настоящий том, стр. 323—452. Ред.].